«Мы с игуменом монастыря Синая поднимались в гору в кабине фуникулера. И вдруг увидели, что внизу забегали люди. Кто-то из наших попутчиков сказал: «Чаушеску свергли», – так студент Богословского института Бухареста, гражданин Советского Союза монах Юстиниан узнал о свержении режима Николае Чаушеску. Люди радовались, в церквях звонили в колокола, в Румынии царило всеобщее ликование. Горькое осознание того, что наделали, пришло намного позже. И уроки из этой трагической истории сделали не все.

21 декабря 1989 года

Румыния, по словам нашего собеседника Владыки Юстиниана, страна очень религиозная. В отличие от «большого брата» Советского Союза правительство социалистической Румынии церковь не преследовало. Конечно, сам Николае Чаушеску, как и все профессиональные революционеры, был атеистом. Но он хорошо понимал, что такое великая сила веры.

«Конечно, при Чаушеску деятельность Румынской церкви была регламентирована. Но она – жила. В стране было очень много действующих храмов и монастырей, в каждом из которых было по несколько сотен монахов и монахинь. Православным из России хорошо знакомы монастыри вокруг города Яссы, где подвизался преподобный Паисий Величковский. Монастыри, особенно женские, отличались и отличаются многолюдством во всем православном мире, в некоторых обителях число насельниц доходило до 1000 человек, – рассказывает Владыка. – В одном из монастырей в городке Синая, я и находился для изучения румынского языка, по благословению патриарха Феоктиста, в декабре 1989 года. Сразу скажу, монастырский ход жизни был очень далек от политических событий. Шел рождественский пост, у монахов совсем другие дела и мысли в этот период».

Утром 21 декабря игумен монастыря отправился вместе с гостем из СССР за продуктами в ближайший город Брашов.

«Когда мы въехали в город, то поняли, что что-то происходит. С одной стороны улицы, по которой мы едем, демонстранты скандируют лозунги, а с другой стороны – насупившиеся полицейские со щитами. Мы понимаем, что надо как-то выехать, в такие моменты враждующие стороны не разбирают, кто прав, кто виноват, а кто случайно попал. Настоятель монастыря совсем напрягся: получается он меня, гражданина Советского Союза, с которым на тот момент у Румынии были самые прохладные отношения, привозит в самый очаг действий, как на это посмотрят хоть демонстранты, хоть силы правопорядка? – вспоминает наш собеседник. – Нам все-таки удалось выехать на объездную дорогу и вернуться в обитель».

22 декабря 1989 года

На следующий день настоятель монастыря и «советский» монах вновь решили выбраться в город, но теперь уже не за продуктами, а за информацией. В центре города сели в кабину туристического фуникулера, везущего людей на вершину местной горы. На середине подъема увидели, что внизу хаотично забегали люди, стало ясно – что-то произошло. И кто-то из попутчиков сказал: «Чаушеску свергли».

«Пока мы доехали до верха, пока отстояли очередь, чтобы спуститься вниз, пока спустились – уже все было понятно. Народ высыпал на улицу, было такое ликование. Все радостные, счастливые, обнимаются, целуются, – рассказывает Юстиниан. – Стали разбивать двери и витрины книжных магазинов, вытаскивать и выбрасывать книги с работами Чаушеску. Я хотел пару книг взять на память, да настоятель запретил, сказал – побьют. Мудрый человек был. К тому же он спешил вернуться в монастырь».

Дело в том, что по всему городу шел праздничный колокольный звон. И православная приходская церковь, и католический костёл, и реформатская церковь – все звонили в колокола. И только монастырь, в котором изучал румынский язык будущий архиепископ калмыцкий, молчал. Настоятель очень переживал, что сочтут это молчание как контрреволюционное действие. Объясняй потом каждому, что настоятель в отъезде и распорядится некому. Быстро, как могли, добежали до обители и включились в общее ликование.

«А уже к вечеру пошли всякие тревожные слухи: где-то кого-то отравили, где-то кого-то застрелили, где-то силы правопорядка демонстрацию разогнали. Все напряглись, на смену ликованию пришло тревожное ожидание, что будет завтра. Утром я обнаружил в холле дома с гостевыми кельями 6-7 дубинок. Это игумен распорядился, за неимением другого оружия, так нас вооружить. Чтобы хоть как-то могли отбиться от всякой шантрапы, почуявшей безнаказанность, – вспоминает Владыка. – Смешно, конечно, вспоминать такие мелочи, но тогда с каждым днем становилось все тревожнее. Никто не понимал, что на самом деле происходит».

Расстрел в Рождество

Были перестрелки, были жертвы. Тревожность нагнеталась.

«Были жертвы. Кто стрелял? Нам говорили – террористы. А кто они? Это оставшиеся верные Чаушеску силы госбезопасности. Сразу возникал вопрос – они безумные, что ли? Они разве не видят, что остановить это невозможно? И возникало ощущение какой-то разыгранности. Для того, чтобы народ разозлить. Ощущение хорошо продуманного, жестокого спектакля. Кому-то нужно было быстрее перевернуть эту страницу истории», – вспоминает Владыка Юстиниан.

Кульминацией румынского «освободительного движения» стала казнь четы Чаушеску. Ее скоропалительно провели 25 декабря. В Рождество.

«Для верующего народа Румынии расстрел в праздник Рождества Христова – немыслим, – утверждает Юстиниан. – Я уже говорил, что сам Николае Чаушеску был атеистом. Но у него была очень верующая мать, на могиле которой иерархи Румынской Православной Церкви не раз проводили панихиду. И Николае знал об этом и был благодарен за эту память. Румынский генсек понимал набожность своего народа и поддерживал духовенство, выплачивая им зарплату. Не большие деньги, конечно, но для нас, в Советском Союзе, получать зарплату от государства было фантастикой! Даже в вопросах выстраивания церковно-государственных отношений Чаушеску сильно отличался от руководителей других стран соцлагеря. У него были свои взгляды на то, как должна развиваться его страна».

До последней минуты своей жизни Николае был уверен в том, что все, что он делал – правильно и приносит только пользу румынскому народу. На суде он говорил, что накормил румын, обеспечил их жильём и работой, сделал Социалистическую Республику Румынию предметом зависти всего мира.

«Чаушеску мечтал о независимой стране. И прилагал все усилия к достижению этой цели. И на момент восстания Румыния представляла собой по-настоящему большую, развитую, агропромышленную страну Европы, имеющую свои богатые природные ресурсы в виде плодородных земель, нефти, лесов. Самое главное богатство – это трудолюбивый румынский народ. Поэтому у Чаушеску действительно было чувство гордости, что они достигли такого уровня развития. У Румынии не было долгов – ни перед Западом, ни перед соцстранами. Страна была экономически не зависима, и у Николае Чаушеску был свой план ее развития. Но у глобалистов были другие проекты, в которые живой и прорумынски настроенный генеральный секретарь не вписывался», – говорит Владыка.

По словам Юстиниана, некоторые румыны уверены, что Елена и Николае верили, что происходящее – какая-то страшная инсценировка и их обязательно спасут. Нужно просто играть до конца, сохранять спокойствие и ждать помощи от верных людей. И только когда 25 декабря их вывели в тюремный двор, Елена догадалась и изменившимся голосом сказала мужу: «Это все правда. Нас хотят расстрелять».

Приговор был приведен в действие.

Первая «бархатная революция»

Только спустя годы к румынскому народу пришло осознание того, что произошло. Как жестко и умело была разыграна карта Румынии и ее неоднозначного лидера.

«Чаушеску был горячим патриотом своей страны. Я бы даже назвал его националистом, в хорошем смысле этого слова. Он старался послужить своей стране, своему народу, сознательно занимая место между двумя блоками – социалистическим и капиталистическим. Последние десять лет своего правления он откровенно стал вести независимую политику от социалистического блока, видя её изъяны, понимая их и не желая их появления в своей стране. Чаушеску использовал сотрудничество, но только выгодное Румынии. Однако сильная Румыния была не выгодна ни США, ни СССР. И страну, и ее лидера просто уничтожили, – говорит Юстиниан. – Я склоняюсь к версии, что это дело рук западных спецслужб с молчаливого согласия Михаила Горбачева. У этих лидеров стран – Чаушеску и Горбачева – были совершенно противоположные цели. Николае был последовательным националистом, выстраивавшем политику государства из национальных интересов, а наш Михаил – продукт позднего Советского Союза с западными интересами, с потерей национальной гордости и религиозных традиций. Горбачев просто отдал Западу Румынию».

Многие эксперты нашего времени, изучая историю свержения режима Чаушеску, приходят к выводу, что это была первая так называемая «бархатная революция».

«Да, есть такое ощущение.Удачно сработавший сценарий в Румынии потом стал тиражироваться по другим странам, – соглашается наш собеседник. –Сравните с киевским майданом. Там тоже были приказы, когда уже не было необходимости обострять взаимоотношения с протестующими; преднамеренно жёсткие подавления митингующих; провокации и стычки с молодежью; выстрелы с обеих сторон; превышение самообороны – все это было в Румынии, и все это повторилось на Украине. Все было очень хорошо подготовлено. Чрезвычайно умело использованы все политические особенности Румынии. Такие, как пассионарность молодой румынской нации, сложившейся в 19 веке, сложные и напряженные национальные вопросы между румынами и многочисленными, проживающими там, венграми (которые сохранились и по сию пору), недовольство обывателей низким уровнем жизни».

Страна с богатым промышленным потенциалом была потеряна.

Независимость достигается трудной жизнью

Переоценка тех далеких трагических событий произошла уже в 21 веке. Николае Чаушеску – человек сложной судьбы и человек, ведущий свою страну сложным путём. Но человек, к которому сейчас испытывает уважение большая часть его сограждан, утверждает Владыка, ссылаясь на частные беседы с представителями Румынии.

«Кто вправе, и кто в силах менять курс течения национальной государственной жизни пусть лишний раз подумает, как сохранить независимость своего народа. Россия сейчас пытается действовать в интересах народов, ее заселяющих, и посмотрите – с каким сопротивлением мы сталкиваемся. Как действуют всевозможные европейские и американские руководители, даже в ущерб интересам своих народов, чтобы не допустить независимости России, – говорит Владыка Юстиниан. – Нужно знать историю, делать выводы из случившихся некогда событий. Если пытаешься быть независимым, помни, что это достижимо очень трудной жизнью, напряжением всех сил. Плавиться должны мозги и сердца от напряжения, от поиска верных путей. Потому что независимость, повторяю, это очень, дорогое удовольствие».

Фото: https://www.fondsk.ru/, https://pcrm.md/, https://upload.wikimedia.org/, https://i.pinimg.com/